Шежере, шажере, шаджара (шәжәрә; от арабского «шаджара» — букв. «дерево», в т. ч. «родословное древо»), историко-генеалогич. предание, традиционное для нек-рых народов, в частности для башк. племен и родов (см. Башкиры) 16—19 вв. (иногда более ранних). По происхождению Ш.— изустная родословная, передававшаяся из поколения в поколение, от аксакала, вождя рода — соплеменникам, и содержащая сведения о происхождении рода, племени, народа. Устные родословные существуют у казахов, каракалпаков, киргизов, монголов и др. народов, однако они долгое время не вводились в науч. оборот из-за бытовавшего среди историков представления об их сугубо культовом происхождении (мн. генеалогич. записи предваряются пространными экскурсами из библейской, коранич. истории и тюрко-монг. мифологии). Генеалогич. записи и предания тюрк. и монг. народов получили признание как ист. и лит. источник только после опубликования в 1960 кн. Р. Г. Кузеева «Башкирские шежере» (оснащ. обширным науч. аппаратом). Башк. роды как кочевые сообщества не имели строгой геогр. локализации; как звено родоплем. иерархии подвергались постепенным изменениям: могли распасться на более мелкие родовые подразделения или, наоборот, укрупниться до племени. В условиях экзогамии патриархального об-ва знание родословной до 8-го колена (кроме ego — «я») было строгой необходимостью, как и знание символов родоплем. единства — дерева, птицы, тамги и орана (клича). Брак допускался только при отсутствии кровного родства вплоть до 8-го колена (его представитель наз. «ете ят» — «седьмой неродной»). Даже рядовые чл. рода знали имена десяти и более предков. Родословные аксакала рода, хранителя Ш., сопровождаются рассказами о значит. ист. событиях, связ. с именем предка, вождя и всего рода, племени. Наиб. древние Ш. сохранились у вост. (горных) башкир, к-рые до нач. 20 в. вели полукочевой образ жизни. В 15—16 вв., когда Ш. мн. башк. родоплем. группы стали громоздкими, их стали записывать. Содержание мн. Ш. нередко дополнялось документами — ханскими ярлыками, грамотами на право вотчинного землевладения, раздельными актами и др. В условиях чрезвычайной запутанности земельных отношений (см. Землевладение и землепользование, раздел «Землевладение и землепользование у башкир») Ш. служили юрид. документами, подтверждающими право участия в вотчинном владении волостными землями отд. жит. данной волости (представителя рода). Царская администрация во время проведения земельных размежеваний и реформ в спорных случаях требовала обязат. представления родословных. По преданиям, Ш. были у каждого рода и племени, их знание было непреложной традицией. С развитием капиталистич. отношений и угасанием интереса молодого поколения к истории рода мн. Ш. были утрачены. Ныне известно ок. 100 башк. Ш.; самые подробные из них принадлежат наиб. крупным вост. башк. плем. объединениям (ай, бурзян, мин, кыпчак, табын, тамьян, усерган, юрматы), к-рые насчитывают более 25 поколений, т. е. возводят родословную ко временам борьбы с ногаями (см. Ногайская орда), Золотой Орды и Булгарского царства (см., напр., Майкы-бий). Ш. можно рассматривать как ист. хронику башк. племен: привед. в них ист. сведения во мн. совпадают с письм. данными вост. и рус. источников. На древних генеалогич. преданиях и росписях осн. изложение происхождения племен во мн. хрониках и летописях [«Словарь тюркских наречий» Махмуда Кашгари (10 в.), «Повесть временных лет» (в списках Нестора, 1111); «Сокровенное сказание», составл. при дворе Удегея (ок. 1240); «Сборник летописей» Рашидаддина (1310—11), «Родословная туркмен» Абулгази (17 в.), монг. летопись «Шара Туджи» (17 в.)]. В ист. исслед. Ш. впервые были использованы П. И. Рычковым, к-рый при описании в «Истории Оренбургской» нек-рых подробностей присоединения Башкирии к России ссылается на сведения старшины Кыдраса Муллакаева, почерпнутые из «татарской истории» (совпадающие, как выяснено, с Ш. башкир-минцев). Наиб. древние Ш. имеют фольк. основу, во мн. совпадают с текстами преданий (риуайатов) и легенд. В Ш. 14—16 вв. отражены ист. события, сюжеты героич. эпосов, песен, обрядового фольклора (таковы Ш. тамьян-катайцев, усерган, карагай-кыпчаков, табынцев). Нек-рые Ш., напр. один из вариантов Ш. племени усерган, имеют стихотворную форму. Ш. ялан-катайского рода представляет собой памятное письмо (жанр, присущий вост. лит-ре). Известны 3 «авторских» Ш.: юрматинцев (продикт. Татигасбием мулле Бакыю), айлинцев (написанное Тажетдином Ялсыгуловым), табынцев (просветителя Мухаметсалима Уметбаева); все они являются списками более ранних (ныне неизв.) вариантов. Т. о., Ш., связ. с устным нар. творчеством и ср.-век. письм. источниками, являются ценными памятниками истории и культуры башк. народа, служат основой для фольк. и лит. произведений.
