Башкирский язык.


Башкирский язык. При надлежит к кыпчакско-булгарской подгруппе кыпчакской группы зап.-хуннской ветви тюрк. яз. Первое упоминание о Б. я. встречается в словаре Махмуда Кашгари «Диван лугат ит-тюрк» (11 в.). Началом истории родств. лит. башк. и тат. яз., к-рая восходит к эпохе Волжской Булгарии (11—13 вв.), принято считать язык поэмы «Кысса-и Йусуф» Кул Гали (1212). Б. я. сформировался в результате взаимных контактов булгарских и кыпчакских племен после распада в 15 в. Золотой Орды. Письм. яз. Урало-Поволжья (тюрки) складывался на основе уйгурской и джагатайской письм. традиций. (См. Письменность тюркских народов.) С формированием в кон. 19 в. башк. нации (см. Башкиры) предпринимались попытки создания башк. письменности на основе кириллицы; в печатных изд. использовался старотат. лит. яз. В 1924 на базе вост. (куваканского, горного) и юж. (юрматинского, степного) диалектов возник письм. Б. я. До 1928 использовался арабский алфавит, до 1939 — лат.; в 1940 была принята рус. кириллица с дополнит. буквами для обозначения специфич. башк. фонем: F, Ҡ, Ҙ, Ҫ, Һ, Ӊ, Ө, Ү, Ә. В башк. лит. яз. 9 гласных и 26 согласных звуков. Для башк. фонетики характерны: гласные неполн. образования (ы, е, о, ө); т. н. татаро-башк. «перебой гласных» (общетюрк. е, о, ө соответствуют и, у, ү); лабиализ. начальный е; межзубные спиранты ҙ и ҫ (соответствующие общетюрк. з, с); гортанный һ в начале слова (общетюрк. с); соответствие с общетюрк. ч. Экспираторное ударение, как правило, приходится на последний слог. Как и в др. тюрк. яз., действует закон сингармонизма. По морфологич. типу Б. я. является агглютинативным: аффиксы грамматич. категорий, имеющие определ. грамматич. значение, последовательно наращиваются к основе слова. Части речи имеют определ. грамматич. признаки: имена — число, падеж, принадлежность; глагол — наклонение, залог, категории отрицания и модальности. Категория времени выражается с помощью развитой системы форм. Инфинитив, причастие, деепричастие и ряд др. глагольных форм являются неспрягаемыми. Для Б. я. характерна интенсивная конверсия частей речи. Словообразование аналитич. и синтетич.; развито словосложение. Исторически корень является моносиллабич.; полисиллабич. корни имеют позднюю этимологию. В синтаксисе установлен прямой порядок чл. предложения: субъект (подлежащее) — предикат (сказуемое). В лексике Б. я. наряду с древнейшим общетюрк. пластом присутствуют ассимилир. алтайские (монг., финно-угорские), иранские заимствования; наиб. поздний пласт составляют русизмы и др. заимствования, пришедшие через рус. яз. Изучение Б. я., к-рое началось в кон. 18 в., нашло отражение в трудах П.-С. Палласа (1787—89), И. Г. Георги (1799), М. Иванова (1842), М. А. Казем-Бека (1839, 1846), И. Н. Березина (1848), М. М. Биксурина (1869), В. В. Радлова (1883), М. С. Уметбаева (1901), М. Кулаева (1912) и др. В. В. Катаринским были составлены первые словари Б. я.: «Краткий русско-башкирский словарь» (Оренбург, 1893), «Башкирско-русский словарь» (Оренбург, 1899). Основой для написания грамматич. свода для всех совр. тюрк. яз. послужила «Грамматика башкирского языка» (1948) Н. К. Дмитриева, чьи идеи получили развитие в трудах башк. ученых К. З. Ахмерова, Т. Г. Баишева, И. Г. Галяутдинова, Т. М. Гарипова, М. В. Зайнуллина, Э. Ф. Ишбердина, Н. Х. Ишбулатова, Дж. Г. Киекбаева, Н. Х. Максютовой, С. Ф. Миржановой, З. Г. Ураксина, А. А. Юлдашева и др. Осн. центрами изучения Б. я. являются Башк. гос. ун-т, Ин-т истории, яз. и лит-ры Уфим. научного центра РАН (Уфа) и Ин-т языкознания РАН (Москва). По данным 1989, из 1 449 157 башкир 72,3% считали родным Б. я., 20% — тат., 5% — рус. Из 161169 башкир, проживающих в Челябинской обл., 21149 не говорят на родном яз. За пределами Республики Башкортостан Б. я. изучают в начальных и ср. уч. заведениях Курганской, Оренб., Свердловской, Тюменской обл. Из 41,5 тыс. башкир, учащихся в 79 образоват. учреждениях Чел. обл., 8,5 тыс. (20,7%) изучают родной яз. (2002). На нац. отделениях вузов Республики Башкортостан на Б. я. ведется преподавание филологии, педагогики, шк. и дошк. воспитания, юриспруденции, истории, искусствоведения. С науч. целями Б. я. преподается студентам Сев.-Берлинского и Анкарского ун-тов, с науч.-практич. целями — Оренб. пед. ун-та, Аргаяшского филиала ЧГПУ (с 1990) и ЧелГУ (с 1992). Юрид. статус Б. я. как гос. наряду с рус. был определен Пост. БашЦИК (6 июля 1921), законом «О языках народов Республики Башкортостан» (15 февр. 1999). В Челябинской обл. на Б. я. выходят изд.: с 1989 газ. «Тыуган як» («Родной край»), с 1998 — «Уралым» («Мой Урал»); с 2004 — вкладка «Бапгкорт» к газ. «Челябинский рабочий» (см. Издания на национальных языках). Башкирские диалекты, осн. разновидности башк. разговорного яз. Диалектное членение Б. я. отражает сложный путь формирования башк. этноса. В Б. я., распростран. от р. Волги на З. до р. Тобол на В., от г. Перми на С. до среднего течения р. Урал. исслед. выделяют 3 диалекта. Первые сведения о характере башк. диалектов оставил в 1880-х гг. А. Г. Бессонов. Планомерное их изучение началось по инициативе акад. Дмитриева, возглавившего в 1928—29 фольк.- лингвистич. подотряд комплексной эксп. АН СССР. Обширный мат-л был собран в ходе 15 диалектологич. эксп. под рук-вом Т. Г. Баишева, к-рый выделил в Б. я. 3 диалекта, взяв за основу лит. яз. особенности только вост. и юж. диалектов. Изучение зап. диалекта было начато только во 2-й пол. 20 в. «Словарь башкирских говоров» в 3 т. посв. вост. (Уфа, 1967), юж. (Уфа, 1973), зап. (Уфа, 1987) диалектам. К вост. диалекту относятся говоры башкир Абзелиловского, Белокатайского, Белорецкого, Дуванского, Кигинского, Мечетлинского,Салаватского, Учалинского и восточной части Бурзянского р-нов Республики Башкортостан; Чел., Курганской обл. и юго-западной части Свердловской обл. Максютова выделяет в вост. диалекте след. говоры: айский (распростран. на территории басс. рр. Ай, Ик, Юрюзань); аргаяшский (Чел. и Курганская обл.); миасский (басс. рр. Инзер, Миасс, Уй, верховья Белой); сальютский (Кунашакский район), кизильский (басс. р. Кизил и верховья р. Сакмары). К вост. (куваканскому) диалекту отнесены наречия след. ист. плем. объединений: ай, табын, катай, кувакан, тамьян, тангаур. Плем. или родовые различия в яз. широко расселившихся в древности башкир дают ученым основание выделить в ряде говоров подговоры: в айском — юрюзанский (айлинцы) и бала-катайский (бала-катайцы); в миасском — верхнебельский (тамьянцы), кубялякский (племена кубяляк и тиляу); в кизильском — карагай-кипчакский (жит. Абзелиловского района Республики Башкортостан); в аргаяшском — ялан-катайский (распростран. в Курганской обл.). Вост. диалект характеризуется: 1) ассимиляцией согласных в аффиксах множеств. числа: ат-тар вместо ат-лар (кони); 2) особенностями словообразования: ат-ты вместо ат-лы (конный), дан-дыҡ — дан-лыҡ (доблесть); 3) преимуществ. употреблением в начале слогов и слов ж вместо й: жыйыу — йыйыу (собирать), мәржен — мәрйен (коралл, бусина); 4) отсутствием сингармонизма по линии о — ө: бойыҡ вместо бойоҡ(грустный). По ассимиляции согласных вост. диалект отличается от юж. и зап., от татарского языка, но близок киргизскому, казахскому, каракалпакскому, алтайскому, тофаларскому, тувинскому и хакасскому яз., где ассимиляция происходит частично и квалифицируется как архаизм. В аргаяшском говоре яркой особенностью употребления согласных является взаимозаменяемость ҙ и ҫ во всех позициях: ҙ употребляется вместо ҫ (др. говоров и лит. яз.) в интервокальном положении (уҙал — злой, кеҙәл — кисель); между гласным и сонорным р (баҙрау — слега, тирҙегән — ячмень); на конце слова (баз — наступай, кәҙ — дерн). Наоборот, ҫ вместо ҙ употребляется в середине слова перед глухими т, к, к, образуя сочетания 9К, ҫҡ, ҫт (аҫкын — распутный, ҡымыҫтыҡ — кислица, ауыҫтыҡ— удила, биҫкәк — малярия, эҫгәү — искать); на конце слова (әҫ — мало, йөҫ — сто, лицо, күҫ — глаза). Только в вост. говоре сохранилась архаичная диффузная форма просит.-повелит. наклонения: кит-ец (уходите) вместо кит-әһегеҙме. Согласно памятникам, аффикс -ң присутствовал во всех ныне исчезнувших тюрк. яз. Редкую особенность проявляет в говоре звук һ: он употребляется в начале (һау — здоровый), середине (нәһел — родство), конце слова (төһ — лицо), в интервокальной позиции (быһау — теленок); спорадически заменяет ш (аһау вместо ашау). Согласно исслед. Г. Дерфера, обнаружившего аналог только в халаджском яз., согласный һ, вероятно, восходит к протюрк. яз. (до возникновения орхонского рунич. письма). Аналогии межаффиксному нт, мт вместо нд, мд (анта вместо унда — там) улу-катайцев обнаруживаются только у самодийских народов — в ненецком, нганасанском яз. Исслед. многочисл. архаизмов в фонетике, морфологии, лексике (сохранившей много общего с тюрк. яз. Сибири, огузскими яз. Ср. и Зап. Азии, с древнетюрк. и монг. яз.) дает возможность реконструировать древнебашк. и древнетюрк. состояние яз., а также внутриалтайские языковые связи. Разговорный яз., почти лишенный влияния лит. Б. я., развивается обособленно. Диалектизмы, отражающие различные стороны быта чел. башкир, отличаются образностью, имеют множество синонимов. Так, только в аргаяшском говоре понятие своевольного ребенка передается синонимами жиңеш, ҡаташма, сарталаҡ, тешекмә, тәре, тарамыш, тыртандаҡ, үсекмә, үҫ ҫүҙҙе. В совр. башк. наречиях наблюдается замена обычных словообразоват. и грамматич. моделей русизмами: үлисә — лица, бүлнис — больница, дас — таз, малыйна — малина, Заман-их-а — жена Замана, бит-р-аст-ый — человек с широким лицом, буршит итеү — ворчать и т. д. Ин-том истории, яз. и лит-ры Уфим. научного центра РАН подготовлен к изданию «Диалектологический атлас башкирского языка».