Военный коммунизм, большевист. политика 1918—20, давшая назв. периоду сов. истории. Характерные черты В. к.: преобладание репрессивных методов управления страной с помощью чрезвычайных органов; концентрация в руках гос-ва (путем национализации пром-сти и т. н. милитаризации труда) хоз. и человеч. ресурсов, их мобилизация на нужды армии и воен. пром-сти; насильств. изъятие и перераспределение плодов крест. труда в пользу армии, управленч. кадров и гор. рабочих посредством продразвёрстки; огосударствление торговли и введение снабжения нормированного. Термин «В. к.» начал использоваться в парт. лит-ре и офиц. пропаганде с весны 1921 для обозначения завершившегося периода. В выступлениях В. И. Ленина и др. деятелей РКП(б) под В. к. прежде всего подразумевалась экон. политика Сов. гос-ва во время Гражданской войны; конечный успех большевиков в Гражданской войне служил осн. аргументом в оправдании политики В. к. Мотивируя переход к новой экономической политике (нэп), парт. идеологи подчеркивали вынужд. характер политики В. к., вызванной чрезвычайными полит. и хоз. трудностями. Тезис о врем. и вынужд. характере политики В. к. стал основополагающим в сов. историографии. В интерпретации зап. историков с позиций теории тоталитаризма подчеркивается репрессивный характер большевист. политики, изначальная и сознат. целенаправленность меропр. В. к. на ускор. и насильств. претворение в жизнь концепции коммунист. об-ва. Обеим интерпретациям (сов. и «тоталитаристской») свойственны убеждение в целостности и относит. эффективности политики В. к., упрощенность подхода к проблеме. В действительности политика В. к. представляла собой сложную комбинацию управленч. методов, вызванных чрезвычайными обстоятельствами и осн. на доктринных представлениях большевиков о социализме. Отрицание товарно-ден. отношений как бурж. явления характерно для марксизма, ориентация на герм. опыт гос. вмешательства в экономику унаследована от дорев. гос. деятелей России. Реализация политики В. к. на Урале (в т. ч. на территории, ныне входящей в состав Челябинской обл.) отличалась рядом особенностей. На Урале национализация пром-сти протекала быстрее, чем в др. регионах страны: к лету 1918, отчасти под давлением опасавшихся закрытия заводов рабочих, было национализировано 85% металлург. предпр. (См. Национализация горных округов.) Национализация и реквизиционные меропр. в деревне (к-рые с мая 1918 приобрели характер общерос. «продовольственной диктатуры») вызвали дезорганизацию урал. экономики и прод. трудности. Массовые возмущения урал. казаков, крестьян и рабочих политикой В. к. способствовали падению Советской власти в регионе и установлению антисов. режимов, действовавших в теч. года (с лета 1918). Восстановление Советской власти на Урале летом — осенью 1919 осуществлялось преим. с помощью чрезвычайных органов. В ходе вооруж. борьбы с войсками адмирала А. В. Колчака на территории Челябинской губернии (образов. в авг. 1919) было создано ок. 2 тыс. волостных, станичных, сел., поселковых и ж.-д. ВРК (см. Военно-революционный комитет). Насаждение В. к. на Урале (по сравнению с регионами, где большевики удерживали власть в теч. всей Гражданской войны) происходило более интенсивно и жестко. Этому способствовало кризисное состояние урал. пром-сти и с. х-ва: с 1913 по 1919 пр-во железа и стали сократилось более чем в 10 раз (в теч. 1919 — в 2 раза), чугуна — в 7 раз; посевная площадь и поголовье скота — на 20% (с 1917). Выход из хоз. кризиса должна была обеспечить милитаризация труда, уклонение от к-рой приравнивалось к дезертирству, на гражд. население распространялись воен. штрафные санкции. В кон. авг. 1919 Совет обороны принял решение о милитаризации труда рабочих и служащих угольной пром-сти Урала. В нояб. 1919, в связи с топливным кризисом, на население был наложен ряд труд. повинностей (натур., гужевая, дровяная и др.). Специфич. для Урала мерой было создание Первой революционной армии труда (15 янв. 1920) на базе Третьей армии красных. В янв. 1920 декретом СНК была введена всеобщая трудовая повинность, создан Главкомтруд (Гл. к-т всеобщей труд. повинности). В февр.— марте 1920 на Урале были учреждены Уралкомтруд и 5 губерн. к-тов труд. повинности, в т. ч. Чел. При реэвакуации из Сибири квалифицир. рабочих и специалистов на Урал вернулись всего 11 тыс. чел. (вместе с чл. семей). В связи с тем, что к лету 1920 источники пополнения рабочей силы стали иссякать, во 2-й пол. 1920 власти перешли к сплошной мобилизации населения в возрасте 18—50 лет (женщин — до 40 лет). Чел. губкомтруд принял решение (17 июня 1920) о мобилизации нетруд. населения в возрасте от 16 до 50 лет (женщин — до 40 лет); от мобилизации освобождались женщины со сроком беременности более 7 мес и в теч. 8 нед после родов, кормящие матери, домохозяйки (1 на семью рабочих и служащих), учащиеся. На Урале введение продразверстки сопровождалось жесткими мерами: осенью 1919 к сел. жит. был применен декрет от 11 янв. 1919, к-рый (в отличие от декретов 13 мая и 30 окт. 1918) предусматривал изъятие с.-х. продукции, исходя исключительно из гос. потребностей, без учета наличных крест. запасов. Из-за слабости формировавшегося адм. аппарата в Чел. губ. задание по продразверстке 1919—20 было выполнено немн. более чем на 50%. В связи с предполагаемым сокращением посевов была создана (апр. 1920) Чел. губерн. чрезвычайная комиссия посевной площади. В неурожайный год на Чел. губ. были наложены 23 разверстки, в т. ч. на мясо (94 тыс. голов КРС и 284 тыс. баранов), масло (123 тыс. пуд), картофель (1 млн пуд), капусту, лук, морковь, огурцы, помидоры, яйцо (14 млн штук), птицу (66 тыс. пуд), кожу, лен и др.; гл. из них — на хлеб — в ходе переговоров губерн. властей с Москвой удалось сократить с 25 до 10,3 млн пуд. Задание по заготовке хлеба в Чел. губ. (из расчета 13,5 пуд зерна с десятины), превосходившее установл. для др. губерний Советской России, было изначально невыполнимым, не учитывало сокращения фактич. посевной площади и скудный урожай 1920. Разверстка 1920—21 выполнялась в Чел. губ. репрессивными мерами, в обстановке введ. в авг. 1920 воен. положения, силами вооруж. продотрядов. В офиц. секретных документах по проведению хлебозаготовок использовались выражения «захват урожая», «выкачка зерна». В февр. 1921 продразверстка была выполнена на 97% (в Троицком уезде — на 47%); Чел. губисполком постановил считать хлебозаготовит. кампанию законч. У крестьян, не сумевших спрятать хлеб, продовольствия оставалось в ср. на 1—2 мес (из расчета 7 кг хлеба в месяц); в ряде местностей крест. запасы были изъяты «до зерна». За янв.— сент. 1920 частями 1-й Труд. армии было заготовлено лишь 15% необходимого топлива и 20% кам. угля. На рубеже 1920—21 на Урале действовали всего 2 домны и 6 прокатных станов; мартеновские печи были полностью остановлены; предпр. урал. пром-сти, выпустившие всего 8% чугуна от объема 1913, скатились к уровню 1870-х гг. Т. о., чрезвычайные меры В. к. были малоэффективны и разрушительны, достигнутые результаты не отвечали намерениям организаторов. Политика В. к. усугубила крушение сельского хозяйства Урала, особенно его юж. терр. К 1921 посевная площадь Чел. губ. сократилась по сравнению с 1916 более чем в 2 раза, кол-во КРС и лошадей — почти наполовину, свиней — в 5 раз. Запрет свободной торговли (осуществл. на Урале в кон. 1919, позднее, чем в Европ. России) и введение единой карточной системы на основе классового принципа (пайка) не обеспечили достаточного снабжения местного населения. В дек. 1919 разные категории челябинцев получали в месяц по 6—9 кг муки и 2,5—3 кг мяса. Осенью 1920, когда карточной системой было охвачено 60% нас. Чел. губ., месячные нормы снабжения были снижены; ухудшилось снабжение заводских рабочих. По сообщению Чел. губчека (сент. 1920), рабочие не получали мыло, табак и сахар, отсутствие обуви вызвало увеличение кол-ва прогулов. На Кусинском заводе рабочие получили в окт. 1920 лишь по 2,5 кг муки. В кон. 1920 суточный рацион жит. Чел. включал 6—10% животной пищи (при гигиенич. норме в 30%), сел. жит. Чел. губ.— 19%. Система реквизиций и карточного распределения продуктов провоцировала массовые злоупотребления служебным положением, рост преступности и существование (наряду с гос. системой нормир. снабжения) обширного черного рынка, легализир. Сов. властью при переходе к нэпу. Политика В. к. вызывала массовое недовольство, особенно у сел. населения, вылившееся в повстанческое движение. С авг. 1919 по февр. 1921 на Урале было зафиксировано не менее 30 крупных волнений, только на Южном Урале — тысячи актов локального сопротивления большевист. власти. Наиб. значит.в Чел. губ. были действия на каз. терр. Голубой армии (лето 1920) и Ишимское крестьянское восстание (нач. 1921), охватившее Зап. Сибирь и сопредельные районы Урала, в т. ч. Курганский уезд (входивший в Чел. губ.). Подавление каз. и крест. сопротивления осуществлялось воен. методами, в ходе боевых операций при неравных силах. К осени 1920 на территории губернии регулярные соединения Красной Армии потеряли убитыми, ранеными и без вести пропавшими 29 чел.; со стороны повстанцев было убито 354, расстреляно 110, ранено 40, взято в плен 565 чел. Реквизиционная политика в сел. местности стала одной из непосредств. причин массового голода на Южном Урале в 1921—22. Экон. кризис и открытое сопротивление населения заставили большевист. рук-во весной 1921 отказаться от политики В. к. в пользу более «либеральной» (нэп). Вопрос о долговрем. влиянии политики В. к. на развитие страны остается дискуссионным в ист. науке; общепризнанной является востребованность опыта насильств. методов и форм управления в период становления и расцвета сталинизма.
