Дезертирство в период 1-й мировой и Гражданской войн, самовольное оставление военнослужащими воинских частей с целью уклонения от воинской службы, а также неявка в часть или к месту службы при назначении, переводе, из командировки, из отпуска, из леч. заведения. В период Первой мировой войны Д. широко распространилось с лета 1917, явилось одним из негативных результатов радикальной демократизации армии после Февр. рев-ции 1917. В частях резко снизилась дисциплина; солдаты отказывались воевать, бросали оружие; целые подразделения самовольно покидали позиции; часть бывших фронтовиков, особенно выходцы из сел. местности, возвращались домой. В армии распространялась пропагандистская лит-ра, усилились позиции большевиков и анархистов, поощрявших Д. своей агитацией. Атаман 3-го воен. округа Оренбургского казачьего войска сообщал, что из-за «разлагающего влияния большевиков» казаки в 3-м запасном полку «на занятия не ходят и митингуют», деят-сть командного состава парализована; 2-й запасной каз. полк (Верхнеуральск) благодаря деят-сти полкового к-та (см. Солдатские комитеты) с лета по окт. 1917 не отправил на фронт ни одной сотни. Д. усилилось после объявления Декрета о мире и начатой большевиками в нояб. поэтапной демобилизации старой армии. В годы Гражданской войны значительная часть крест. и рабочего населения не разделяла позиций ни одной из противоборствующих сторон, что проявлялось в Д. и массовом уклонении от мобилизации. Дезертиры пополняли ряды подпольных орг-ций и повстанч. отрядов (см.: «Голубая армия»; Зелёные армии; «Народные армии»); участвовали в партизанском движении, вооруж. выступлениях в годы войны и в нач. 1920-х гг. (см.: Верхнеуральское восстание; Западно-Сибирское крестьянское восстание).
Дезертирство из армии белых (1917—19). Д. из вооруж. формирований, противостоявших рев. войскам в период установления Советской власти (кон. 1917 — нач. 1918), способствовало их поражению в локальных столкновениях. В ходе наступления красногвардейцев из Чел. на Троицк (дек. 1917) многие казаки, включая чл. окружного правления, командный состав, покинули город без боя еще до прихода Северного летучего отряда мичмана С. Д. Павлова. Оставл. без охраны окружное правление, арсенал и мастерские были полностью разграблены. Соотношение сил при этом составляло: 2,5 тыс. красногвардейцев против 3 тыс. казаков в городе и до 8 тыс. в станицах округа. Полк. А. Н. Половников, избр. окружным атаманом на чрезвычайном съезде в ст-це Кособродской, объявил мобилизацию, но, по свидетельствам очевидцев, «потерпел фиаско: офицеры с оружием в руках мобилизовали казаков 200 из ст-цы Кособродской, двинули их к полотну железной дороги, но ночами почти треть казаков разбежались». При организации сторонниками атамана А. И. Дутова обороны Оренбурга значительная часть казачества сохраняла инертность, не поддержав ни одну из противоборствующих сторон. Относительно малочисл. силы из местных урал. кр. формирований в янв. 1918 сравнительно легко заняли Оренбург, вынудив Дутова отступить в Верхнеуральск. На войсковом круге в Верхнеуральске атаман сообщил, что «в защите Оренбурга принимали участие 400 офицеров, отряд эсеров, эсдеков, школа прапорщиков и ударный батальон. Но большевики разлагали защитников своей агитацией, 150 офицеров и юнкеров двинулись к Уральску, так же поступило юнкерское училище. Магометане, не считаясь с постановлением круга, на фронт не пошли. Началось бегство, даже караул у знамени был брошен». В ходе объявл. Дутовым мобилизации (март — апр. 1918) войсковому атаману, объехавшему ок. 20 станиц и поселков, не удалось значит. пополнить ряды своей армии. Строевые части уклонялись от участия в боевых действиях, мобилиз. казаки расходились по станицам. Жит. дер. Новоахуново, отказавшиеся служить у Дутова, в ответ на угрозы атаковали с вилами и косами вооруж. казаков. Существ. урон Восточному фронту белых наносили действия партизан, числ. к-рых в тылу войск адм. А. В. Колчака достигала 35—40 тыс. чел., в то время как армии Колчака [Сиб. (Р. Гайда), Зап. армия (М. В. Ханжин; см. Третья армия), Оренб. отд. армия (Дутов; см. Оренбургская армия)] к весне 1919 насчитывали до 150 тыс. бойцов. Партизанские отряды из дезертиров и уклонившихся от мобилизации действовали в окрестностях Кыштыма, Троицка, в районе с. Шумиха Чел. уезда, в урочище Ржавцы (на границе Чел. и Шадринского уездов), в Миньяре и Симе. Большое кол-во дезертиров, по рапортам нач. Златоуст. уездной милиции, находилось в Юрюзанском заводе, Минке, Насибаше, Тюбелясе. Неудачи на фронте сопровождались разложением в рядах армии белых: в разведыват. сводке Пятой армии красных (от 14 сент. 1918) отмечалось большое число перебежчиков со стороны противника (в теч. 1 дня — 200 чел.), на Уфим. направлении «наблюдалась массовая добровольная сдача белых с оружием в руках». В войсках белых велась активная большевистская агитация, направл. на дезорганизацию воен. аппарата и тыла противника, привлечение солдат на сторону Советской власти. На сторону Советов перешли в мае 1919 полк им. Т. Г. Шевченко, часть 21-го Чел. и 22-го Златоуст. горных стрелков полков (см. Шестая Уральская горных стрелков дивизия). По сообщению (нояб. 1918) чл. чел. большевистского подполья, в армии Колчака «мобилизованные готовы к выступлению, ждут только, когда им выдадут оружие. Им не доверяют. Среди чехов начинается слабое брожение. Были случаи отказа идти на позиции целых эшелонов. Челябинский чешский гарнизон готов выступить и взять Челябинск, но ставит условие, что выступит только тогда, когда наши возьмут Уфу и будут около Златоуста или же падет Екатеринбург». По данным контрразведки армии белых, в Чел. распространялась информ. о том, что «как только мобилизованным выдадут оружие, они выступят против существующей власти»; в Троицке «мобилизованные ведут себя крайне распущенно и даже были попытки срывания погон у офицеров. 5 февраля была подавлена попытка со стороны мобилизованных к выступлению на почве недовольства распределением по частям. Наиболее беспокойным элементом среди мобилизованных являются рабочие Миасского заводского района». В марте 1919 в Чел. было подавлено волнение среди солдат сербского полка, возникшее из-за отсутствия обмундирования и чрезмерной требовательности со стороны офицеров к несению службы. В Кустанае рабочие Миасского заводского района выступили с протестами против мобилизации, избили 1 офицера, с 2 сорвали погоны (арестовано ок. 30 зачинщиков беспорядков). В газ. «Правда» (от 10 мая 1919) выражалась уверенность в том, что большевист. пропаганда повлечет переход «не отдельных частей... а целых корпусов... на сторону рабоче-крестьянской власти»; сообщалось, что для предотвращения сдачи в плен «белые выдают солдатам, даже мобилизованным, свидетельство якобы добровольцев, предупреждая их заранее, что добровольцы красными при пленении расстреливаются». С наступлением красных летом 1919 увеличилось число случаев Д. Из опроса пленных в штабе Двадцать шестой стрелковой дивизии красных (1 июля 1919) стало известно, что личный состав 21, 22, 44-го полков, 1-го и 2-го каз., 1-го гусарского полков, отступавших по р. Юрюзани, резко сокращается, скрывается по лесам, сдается в плен; в тылу проводятся массовые расстрелы дезертиров. В июле 1919 при взятии красноармейцами Кусинского завода в плен сдались 300 солдат противника, на линии Чел,— Екатеринбург — 250. В Троицке взбунтовался 10-й Оренб. полк: солдаты сорвали с себя погоны и категорически отказались выступать на фронт; при подавлении беспорядков произошло вооруж. столкновение солдат с офицерами; были расстреляны 97 человек.
Дезертирство из Красной Армии (1919—21). На Южном Урале в обстановке кризиса пром-сти, транспорта и с. х-ва, реализации политики военного коммунизма отмечался рост недовольства населения Челябинской губернии. Красноармейцы запасных и тыловых подразделений, преим. бывшие крестьяне и казаки, разделяли настроения сел. жит. Положение в армии усугублялось недостатком обмундирования, продовольствия и отопления, постоянными эпидемиями, порождавшими переполненность лазаретов, антисан. условия. Пополнявшиеся в ходе мобилизаций красноарм. роты не отправлялись на фронт из-за нехватки транспорта, вооружения. Д. приняло массовый характер: красноармейцы оставляли свои части (поодиночке и группами), покидали воинские эшелоны в пути следования, мн. уклонялись от призыва, переходили на нелегальное положение; их поимкой занимались комиссии по борьбе с дезертирством (комдезы). Д. признавалось самовольное оставление воинской службы на срок св. 6 дней; существовала градация дезертиров на «злостных» (бежавших дважды, во время боя, с оружием или принадлежавших к командному составу) и «дезертиров по слабой воле»; выделялись категории «труддезертиров» (уклонявшихся от труд. повинностей), «пособников», «подстрекателей», «укрывателей». В 1919 в губкомдез были направлены 2256 дезертиров; за 1920 в губернии были задержаны 36144 дезертира, в т. ч. 12921 «злостный». Явившихся добровольно было 14 456 чел. (20%), остальные были захвачены на железной дороге и в ходе 1068 облав, провед. в городах и селах. Как отмечалось в отчете комдеза, наиб. эффективно борьба с Д. велась в Троицком, Курганском и Чел. уездах, где проходили ж.-д. линии, имелись крупные города. В Чел. уезде за год через комдез прошло 17,5 тыс. дезертиров (ок. половины от общего числа, заявл. в отчете): случаев бегства из частей — 8013, остальные — уклонение от мобилизаций (в т. ч. отслуживших в царской армии), Д. призывников со сборных пунктов и пр.; в Курганском — 7856 (полн. сведения по губернии отсутствуют, т. к. данные из Миасса были представлены без учета периода с апр. по июнь, по Верхнеурал. уезду документация утеряна). Пойманных дезертиров направляли в запасные, штрафные части, на фронт. По делам, рассмотр. ревтрибуналом (см. Революционные трибуналы), выносились приговоры о тюремном заключении, конфискации, штрафах и расстрелах. Десятки тысяч уклонявшихся от воинской службы находились на территории губернии не единовременно. В органы комдеза поступало в месяц 1,5—6 тыс. дел. Макс. число случаев бегства из армии и задержаний — св. 10,5 тыс.— зарегистрировано в марте — апр. 1920, что было связано с началом полевых работ на селе, ужесточением мер проведения прод. кампании, усилением мобилизационной работы, широким распространением эпидемий в армии. Альтернативой для дезертиров были добровольная явка для продолжения службы или присоединение к нелегальным группам, действовавшим на территории губернии. Летом 1920 часть вооруж. дезертиров пополнила нелегальные группы, к-рые пытались противостоять воинским подразделениям, осуществлявшим облавы. Тогда же наметилась тенденция снижения показателей Д.: с 2,7 тыс. (июль) до 1,5 тыс. чел. (сент.). В июне и дек. были проведены «Недели добровольной явки». С окончанием осн. полевых работ, отступлением эпидемий, развертыванием кампании по оказанию помощи семьям красноармейцев число зарегистрир. случаев Д. уменьшалось. За год на фронт из губернии убыл 41651 боец (в составе 184 эшелонов) — солдаты запасных частей, среди к-рых было ок. 50% потенциальных дезертиров. По документ. свидетельствам, в июле — авг. красноармейцы боялись «бежать в леса, где старые и прожженные дезертиры смотрели на них как на врагов». В 1920 неск. тысяч дезертиров скрывалось в горной, лесной местности, часто находя поддержку у местного населения, снабжавшего их информ., продовольствием, вооружением. Во мн. поселках имелись проводники, переправлявшие в лес дезертиров, к-рые пополняли ряды участников повстанческого движения. Наиб. орг. характер дезертирское движение приобрело в юго-восточной части губернии, на границе Троицкого уезда и Башк. АССР. В конце июля — начале авг. 1920 произошло выступление в ст-це Полтавской: группа во главе с Е. Макаровым захватила в плен отряд комдеза; власти направили к месту событий 9 воинских отрядов комдеза и 6 выездных подразделений ревтрибунала (всего до 900 штыков и сабель). Отношение населения к дезертирам не было однозначным: в зависимости от действий они воспринимались как защитники от продотрядов и террора либо как грабители и мародеры. Население, подвергавшееся репрессиям за содействие дезертирам, не оказывало им открытой поддержки.
