Финно-Угорские языки, угро-финские языки, языковая ветвь, образующая вместе с самодийскими яз. урал. семью яз., на к-рых говорит ок. 25 млн чел. Финно-угорская ветвь включает след. языковые группы: прибалтийско-финская (финский, ижорский, карельский, вепсский, водский, эстонский, ливский); саамская; морд. (эрзянский и мокшанский); марийская; пермская (коми-зырянский, коми-пермяцкий,иудмуртский);угорская (венгерский, мансийский, хантыйский). Урал. яз. распространены большими или меньшими локальными зонами в полосе между 56° и 70° с. ш. (от Скандинавии до п-ова Таймыр); крупнейшая зона — ареал венгерского яз. (ср. часть басс. Дуная). Согласно теории, основоположником к-рой явился финский языковед и этнограф, исслед. Сибири М. А. Кастрен, уральцы имеют азиат. происхождение. Венгерский археолог Д. Ласло, основываясь на данных лингвистич. палеонтологии и палинологии, в 1960-е гг. определил прародиной уральцев обширную терр. между Прибалтикой и Окой. Гипотеза Ласло опровергает общепринятую точку зрения (П. Аристэ, Э. Итконен, А. Йоки и др.) о расселении протоуральцев от Прибалтики до Сев. Урала. Разнонаправл. переселения отд. групп привели к дроблению урал. праязыка. Первым этапом распада урал. общности было отделение предков самодийцев от финно-угров (см. Угры), произошедшее не позднее рубежа 5—4 тыс. до н. э. Предки самодийцев переселились далеко на В., в район Саянских гор, и до кон. 1 тыс. до н. э. освоили юж. и таежные районы Западной Сибири (истоки и верх. течения Иртыша и Оби). В начале новой эры выделилась сев. группа самодийцев (предки ненцев, энцев и нганасан). Они в кон. 1 тыс. н. э. оказались в Большеземельной и Малоземельной тундре; до 16 в. освоили обское и енисейское Приполярье (до Таймыра). В басс. Ср. Оби остались юж. самодийцы — селькупы. В теч. 3 тыс. до н. э. миграция родов привела и к распаду финно-угров. Появились яз. 3-го порядка: угорский (давший начало венгерскому, мансийскому и хантыйскому яз.) и финно-пермский (остальные Ф.-у. я.). В кон. 3 — нач. 2 тыс. до н. э. выделились пермская и волжская ветви яз. Носители прапермского яз. (предки коми и удмуртов) покинули прародину и переселились к западу от Урал. гор, в район Волго-Камья. Финно-волжские яз. разделились в дальнейшем на праволжскую (марийский и морд.) и прибалтийско-финскую группы; их носители расселились от Прибалтики до Велого и Баренцева морей. Достаточно однородные прапермские яз. предков коми и удмуртов сохраняли свое единство до 8 в. н. э. С 1 тыс. до н. э. параллельно с развитием общего прибалтийско-финско-саамского яз. шло формирование морд, и марийского яз. (вместе с родств. им, ныне мертвыми муромским, мерянским, мещерским яз.) в рамках праволжского яз. Ряд исслед. считает, что саамы-самодийцы сменили еще в древности свой яз. на прибалтийско-финский. Лингвистич. данных, подтверждающих родство обско-угорских (ханты, манси) и венгерского яз., пока недостаточно. Вероятно, что предки обских угров и венгров к нач. 3 тыс. вслед за самодийцами переселились на юг Западной Сибири и до 1 тыс. до н. э. жили в районе южноурал. гор, гл. обр. к востоку от них. Протовенгры располагались в более юж. районах и приблизительно в 5 в. до н. э. начали движение на З.; их более сев. родственники, протообские угры, устремились на С. В ист. лит-ре происхождение мадьяр традиционно связывается с Юж. Уралом. Согласно утвердившейся теории, мадьяры, жившие на Урале, составляли единый народ с башкирами; совр. башкиры являются потомками оставшихся на Урале мадьярских племен, впоследствии принявших башк. яз. Эта гипотеза, впервые выдвинутая рус. ученым Д. А. Хвольсоном в 1860-е гг., всегда имела многочисл. сторонников. Еще византийский имп. Константин Багрянородный в трактате «Об управлении империей» (948—952) в эпоху «приобретения родины» венграми среди 9 венгерских племен называет дьярмат, генах и кеси, к-рые отождествляются исслед. с башк. племенами юрмат, еней и кесе. У башкир и венгров имеются и др. параллельные родоплем. назв. (мишар, нагман, тархан, юламан). Монах Юлиан, возглавивший 2 эксп. (1235 и 1236), направл. венгерским королем для обращения в христианство оставшихся на Урале мадьяр, отчитывался, что был в г. Болгары, встречался с сородичами и говорил с ними. П. Карпини и Г. Рубрук, чл. неофиц. миссии, направл. Людовиком IX к монголам, достигнув р. Урал. проследовали на В. по сев. маршруту, связывавшему Золотую Орду с Каракорумом; оба они с уверенностью пишут о Юж. Урале как о Magna Hungaria (см. Великая Венгрия). В башк. топонимии мн. назв., близких к венгерским этимонам [многочисл. назв. рек, гор, поселений с основами: «варяш» («город»), «вас» («утка»), «кондорош» («бобр»), «магаш» («высокий»), «ваш» («железо»), «изяш» («сладкий, вкусный») и т. д.]. Этимоном назв. р. Инзер считается венгерское «река» [в устье к-рой находится дер. Биш(а)ул-Унгар («пять венгерских деревень»)]. Эгнич. и языковым единством характеризовались до 2-й пол. 1 тыс. н. э. предки хантов и манси. Ист. истоки хантов связаны с таежным Обь-Прииртышьем, протомансийских племен — со Ср. Уралом и Зауральем. В яз. сиб. татар, в северо-вост. башк. говорах и топонимии сохранился ряд мансийских слов и геогр. терминов: «я» («река»; первонач. назв. г. Куса — Кусья), «тур» («озеро»), «лус» («озерцо»), «вор» («лес»), «нёр» («гора»), «кул (хул)» («рыба»), «халь (коль)» («береза»), «тарыг» («сосна»), «мань» («малый»), «кол» («дом»). На территории Челябинской обл. финно-угорские геогр. термины (ляга, лабза, нязя, няша, салма, курья и др.), отразившиеся и в топонимике, могли принести и сев.-рус. колонисты. При этом урал. и пермским уграм неизв. ряд рус. терминологич. заимствований из прибалтийско-финских яз. [«конда» — «строевая красная сосна» (финское, эстонское, карельское honda; ср. рус. «кондовый» — «имеющий прочную древесину»); «мянда» — «нестроевая сосна с рыхлой древесиной» (рус. «мяндач» — «мелкий сосняк»); «курья» — «залив»]. Одно из самоназваний хантов — «остяк» («as-jax» — «обский народ»; по хантыйскому назв. р. Обь — As) — еще в 19 в. распространялось кроме хантов и на селькупов, кетов, манси. В настоящее время наиб. многочисленны среди финно-угорских народов венгры (ок. 16 млн чел.), финны (ок. 5 млн), эстонцы (св. 1 млн). От 100 тыс. до 1 млн чел. насчитывают: мордва (977,4 тыс.), мари (горные и луговые; 678,9 тыс.), удмурты (637 тыс.), коми (зыряне, пермяки; ок. 440 тыс.); менее 100 тыс. (по убывающей) — карелы, саамы, ненцы, ханты, манси, вепсы, селькупы; менее чем по 1 тыс. чел. говорят на водском, ижорском, ливском, энском, нганасанском яз. Исчезли ряд волжско-финских (муромский, мещерский, мерянский — в 15—18 вв.) и все саяно-самодийские яз. (койбальский — в 1-й пол. 19 в., маторско-тайгийско-карагасский — последний носитель умер в 1839, камасинский — последняя носительница скончалась в 1980). Совр. финно-угорские и самодийские яз. объединяют общность происхождения мн. словоизменит. и словообразоват. форм, наличие регулярных межъязыковых соответствий (сохранилось не менее 1200 финно-угорских лексич. соответствий). Длит. дивергентные и ареально разнонаправл. взаимодействия обусловили возникновение заметных типологич. изменений в Ф.-у. я. В фонетич. строе яз. ненцев и эрзя имеется 5 базовых гласных (а, о, у, е, и), в венгерском — 9 гласных. Прафинскому яз.-основе была свойственна долгота и краткость гласных. Совр. финский, венгерский яз., ряд пермских диалектов утратили эту особенность, зато в хантыйском яз. 4 ступени редукции. Большинство яз. имеют 3 ступени открытости/закрытости. Исторически присущая урал. языкам вокальная гармония ныне отсутствует в самодийских, пермских и саамских яз. Большинству Ф.-у. я. присущи фиксир. ударение (обычно на первом слоге), отсутствие звонких гласных в начале слова (кроме венгерского и пермских). Ф.-у. я. не терпят стечения согласных в начале слова. Они характеризуются развитым слово- и формообразованием, в большинстве относятся к агглютинативным яз. (флективность значит. выражена в прибалтийско-финских яз.). Характерно личное притяжат. склонение. Кол-во падежей колеблется от 7—10 (обско-угорские яз.) до 17—23 (коми, венгерский). Независимо от кол-ва падежей развита система послелогов; предлоги употребляются только в прибалтийско-финских яз. Категория рода отсутствует. Прилагательные и числительные в функции определений не склоняются. Отрицание выражается при помощи особого вспомогат. глагола. Глагол богат системой неличных форм, к-рые употребляются в конструкциях, соответствующих придаточным предложениям индоевроп. яз. Глагольное спряжение представлено субъективно-переходным и объективно-непереходными типами. Совпадение большей части терр. формирования великорус. народности с ареалом ист. проживания финно-угров нашло отражение в том, что этнич. и языковой финно-угорский субстрат обнаруживается у совр. русских. Так, возникновение узколокального аканья в 15—16 вв. на территории южнее Москвы (единств. ныне действующее явление в области фонетики рус. гласных) лингвисты склонны объяснять влиянием системы древнеморд. редуцир. гласных. Этноним «финны» в рус. яз.— позднее заимствование. Всех прибалтийских финнов русские называли «чухна», «чухонец», «чудь», «чудин»; эти назв. часто переносили на всех финно-угров. В летописях упоминаются различные прибалтийско-финские племена: емь (hame) на С.-В. Эстонии, сумь (suomi), каяны (квены; из области Kainuu на территории Финляндии), лопь (саамы; иногда с определениями: «дикая», «лешая», «терская»), ижора (ingeri, inkeri), корела [karjalainen; с подразделениями: людики, леввики; либь, любь (ливы), весь (vepsä), водь (vadja), чудь (эстонцы)]. Этнонимы прибалтийских финнов связаны с ист. областями (13—18 вв.) Лифляндия (Ливония) и Ингерманландия (Ингария). Основа этнонимов «мари», «мордва» и «удмурты» — иранское «мар/мор/мур» — «человек (смертный)» (ср.: рус. «смерд»). В рус. яз. наряду с собират. «мордва» укрепились назв. субэтнич. групп «мокша» (по р. Мокша) и «эрзя» (связ. с иранским аг/иг — «мужчина»); топонимы «Рязань» и «Арзамас», вероятно, производные от «эрзя». Рус. назв. марийцев до 1917 «черемис» было заимствовано у булгар со значением «кочевой (соседний) человек». Общим назв. для коми и удмуртов до 14—15 вв. было «пермь»; с ним русские познакомились через вепсов, для к-рых «пермь» были жит. регашаа («задние земли»), С кон. 14 в. стали различать коми-зырян и удмуртов-вотяков. Этноним «сирене (сирнане, суряне, зыряне)» происходит от финского syijä («край», «жители дальнего края»). «Вотяки» было до 1932 офиц. назв. удмуртов. Этнонимы «отин», «вотин», «вотяк» восходят к древнеудмуртским «одо-мор» [«настоящий мари (человек)»], «одо-морт» («настоящие люди»), выделявшим самих удмуртов из среды соседних родств. народов. Об обских уграх русские знали уже в 11 в. В Лаврентьевской летописи под 1092 говорится о походе новгородца Гюряты Роговича на «Югру и Самоядь». «Югорская земля» («Югра») упоминается до 1606; позднее слово сохраняется только в титулатуре моск. царей. Рус. назв. хантов могло иметь и тюрк. происхождение: «истяк (иштяк)» — «чужой, иноплеменник». Старое рус. назв. манси «вогул» (в 1930—40 существовал Остяко-Вогульский нац. округ, затем переим. в Ханты-Мансийский) вначале относилось только к юго-зап. манси, жившим на р. Вагиль (рус. Вогулка), притоке Оби. Рус. «венгр» — заимствование из польского (węgier). Слав. «гре» (через юс большой) отражено в др.-рус. яз. как «угре (угрин)», сохранилось в укр. «угорцi», «Угорщина». К лат. Hungarus восходят зап.-европ. этнонимы венгров (начальный [h] появился по недоразумению, из-за смешения с назв. гуннов). Из народов, говорящих на Ф. у. я., пользоваться письменностью раньше др. начали венгры; вначале они использовали элементы тюрк., отчасти слав. и греч. письма, с кон. 12 в. перешли на лат. Памятники финской и эстонской письменности (на латинице) известны с 16 в. Степан Храп (крестивший в 14 в. коми-зырян и известный как первый епископ Перми Стефан Пермский) создал для яз. коми письмо, осн. на рус. кириллице; в церк. обиходе оно существовало до 17 в. В настоящее время венгры, эстонцы, финны и заруб. саами (ограниченно) пользуются письмом на базе лат. алфавита. Рос. финно-угры (мордва, мари, удмурты, карелы, коми, ханты и манси) письмо на основе рус. графики обрели после установления Советской власти. Ливский, водский, ижорский, вепсский, кольско-саамский, карельский яз. бесписьменны. В начальный период изучения Ф.-у. я. (19 в.) велик вклад венгерских (основатель венгерской младограмматич. школы Й. Буденц, Ш. Дьярмати, Я. Шайнович) и рос. [Ф. Видеман, М. А. Кастрен, А. Шёгрен (С.-Петербург); А. Альквист, А. Генец, О. Доннер (Гельсингфорс); М. Андерсен, М. Веске (Казань)] ученых. До 1940-х гг. изучение Ф.-у. я. было сосредоточено в 2 центрах: венгерском и финском; в послевоен. годы финно-угроведение получило развитие также в Германии, США, Франции, Швеции, Эстонии. В РФ науч. исслед. Ф.-у. я. продолжается в Москве, С.-Петербурге, столицах автономных образований, Урал. и Томском ун-тах. Крупнейшие отеч. финно-угроведы: П. А. Аристэ, Д. В. Бубрих, В. И. Лыткин, К. Б. Майтинская, Е. М. Ромбандеева, Б. А, Серебренников, Н. М. Терещенко и др. В Челябинской обл., по данным переписи 2002, проживают 27197 представителей 15 финно-угорских народов; из них относительно многочисленны: мордва (18,1 тыс. чел.), удмурты (4,4 тыс.), марийцы (4,3 тыс.), коми (0,76 тыс.), эстонцы (0,5 тыс.). В Чел. действует Центр финно-угорской культуры (организатор и первый предс. Ф. И. Захаров, представитель народа коми; ныне рук. А. М. Исаева); в б-ке им. Я. Гашека (Тракторозаводский р-н) собирается фонд лит-ры на яз. финно-угорских народов.
